«В этом фильме воспевалась дружба, и нам это было очень близко»
Марк Григорьевич Розовский - советский и российский театральный режиссёр, драматург и сценарист. Народный артист Российской Федерации. Художественный руководитель театра «У Никитских ворот».
Это интервью было записано для документального фильма, посвящённого истории создания легендарной киноэпопеи режиссёра Георгия Юнгвальд-Хилькевича, состоящей из четырёх картин: «Д`Артаньян и три мушкетёра», «Мушкетёры двадцать лет спустя», «Тайна королевы Анны, или Мушкетёры тридцать лет спустя» и «Возвращение мушкетёров, или Сокровища кардинала Мазарини». Марк Григорьевич любезно согласился рассказать о том, как создавался сценарий для самого первого фильма.
- Марк Григорьевич, как произошло рождение всеми уже столько лет любимых «Мушкетёров»?
- Поначалу был спектакль в Московском ТЮЗе, его поставил Александр (Сандро) Товстоногов, сын легендарного Георгия Александровича Товстоногова. И поскольку я и Юрий Ряшенцев к тому моменту уже сотрудничали с БДТ, Георгий Александрович порекомендовал нас как авторов своему сыну, который тогда собирался перебраться в Москву и, поставив какой-нибудь успешный спектакль в ТЮЗе, впоследствии возглавить этот театр. Для этого Сандро нужна была поддержка и требовалось создать по-настоящему шлягерную постановку, на которую пошла бы вся московская публика. И вот Товстоногов-старший сказал своему сыну: «Ты обратись к Марику и Юре, пусть они тебе сделают музыкальный спектакль. Эти ребята как раз потянут это дело». В результате мы с Юрием Ряшенцевым получили предложение от Александра Товстоногова написать сценарий музыкальной истории о «Трёх мушкетёрах» по роману Дюма.
Сандро был довольно милым человеком, но мы тогда не были близко с ним знакомы. Мы с Юрой, конечно, знали о нём как о режиссёре, но дружбы особой не было, поскольку мы жили в Москве, а Сандро - был ленинградец и только-только перебрался в столицу. И вот он, я бы сказал, с большой активностью стал ждать от меня пьесы. Я поехал в Болшево в Дом творчества кинематографистов и, находясь там, ровно за девятнадцать дней написал пьесу «Три мушкетёра». Потом то, что я сделал - прозаическую часть - дал прочитать своему другу и соавтору Юре Ряшенцеву. Там было уже намечено: здесь - «Романс Арамиса», здесь - «Баллада о дружбе», здесь что-то ещё. И Ряшенцев после ознакомления с материалом и наших долгих разговоров взялся написать тексты песенных номеров. Мы определили с ним, где и в каких местах должны возникать эти номера и какого они должны быть содержания. Юра приступил к работе, а поскольку он работал очень быстро, то буквально к концу моего пребывания в Болшево, я от него эти стихи получил в изрядном количестве. Оставалось их лишь соединить с драматургией, и пьеса была готова.
По нашей с Юрой договорённости, я поручил написать музыку к спектаклю Максиму Дунаевскому, которого хорошо знал и с которым уже имел совместные работы. Мы прочитали нашу рукопись Сандро, а затем прочитали её в ТЮЗе, где директор Илья Коган сразу же протянул нам с Ряшенцевым договора на подпись, обойдя комитет по культуре и прочие инстанции, где, по идее, должны были в те времена утверждать сценарий. То есть, директор настолько впечатлился, что взял на себя решение по этому вопросу. Мы подписали договора, Товстоногов приступил к постановке нашей пьесы, и это было счастье.
Спектакль «Три мушкетёра» с огромным успехом шёл несколько сезонов, и, конечно же, этот успех во многом определили Володя Качан, игравший роль д`Артаньяна и блестяще поющий, художница-сценограф Алла Коженкова и вся команда Сандро Товстоногова. «Мушкетёры» прогремели на всю Москву, выполнив свои художественные задачи, так сказать. И вот, по моей просьбе, на одном из спектаклей побывал Вадим Соколов - замечательный человек, критик, который работал в творческом объединении «Экран». Я предложил ему посмотреть постановку Сандро, чтобы впоследствии он, может быть, предложил руководству объединения «Экран» снять фильм «Три мушкетёра» по нашему либретто. Помню, что после окончания действа Вадим пулей вылетел из зала в гардероб, я бегом за ним, а он, торопливо надевая пальто, мне выпалил: «Всё, Марк! Фильм будет! Завтра я переговорю с директором, и мы начнём работу!». Это был какой-то удивительный путь нашей с Ряшенцевым пьесы, которую оставалось превратить в киносценарий.
Вышестоящее начальство поручило снимать фильм режиссёру Георгию Юнгвальд-Хилькевичу, который работал на Одесской киностудии и, как выяснилось, давно мечтал снять фильм о мушкетёрах. Мы познакомились с Хилькевичем. Он был очень обаятельный человек, хорошо к нам с Ряшенцевым относился поначалу, и ничто не предвещало нашей ссоры в конце этой совместной работы. У нас сложились дружеские отношения, я приезжал к нему в Одессу, где он показывал мне фотопробы на роли известных артистов и мы вместе это обсуждали. Кстати, Володя Высоцкий, который как раз в тот момент снимался на Одесской киностудии у Станислава Говорухина в картине «Место встречи изменить нельзя», очень хотел участвовать в «Трёх мушкетёрах». И я очень хотел, чтобы он сыграл д`Артаньяна. Но выбор режиссёра пал на Мишу Боярского. Может быть, это и правильно, хотя я тогда видел в этой роли Володю. Помню, как мы выпивали с Высоцким и Говорухиным, потом я даже ночевал у Хилькевича в общежитии, в его комнатушке. У нас было весёлое общение и шёл рабочий процесс.
Хилькевич пригласил потрясающих артистов - наверное, мне бы это не удалось. На киностудию приезжали замечательные актёры, каждый из них был талантливой личностью, во многом они, конечно же, обеспечили успех будущей картины, как и гениальная музыка Дунаевского. О Максиме, безусловно, нужно сказать отдельно, потому что Максим Исаакович - сын гениального отца, но всем своим творчеством он отнюдь не повторяет гармонии своего легендарного родителя Исаака Осиповича, но масштаб его музыкального мышления тоже очень высокий, классический. Его великолепная музыка и потрясающие стилизационные стихи Юры Ряшенцева обеспечили успех фильма у народных масс, я думаю, в первую очередь. Однако же, когда фильм вышел, то критики разгромили его в пух и прах. Выходили статьи в газетах о том, что картина получилась пошлой, что там не мушкетёры, а какие-то карточные валеты, которые поют легковесные песенки, что всё это никому не нужно и так далее. Критиканам не нравилась ни музыка, ни артисты, ни стихи, ни драматургия, ни режиссура. Слово «мюзикл» тогда вообще было не употребимо, оно только прорывалось в нашу лексику в те годы. И, к нашему всеобщему удивлению, произошёл ошеломляющий успех у зрителей, которые посмотрели эти три серии, что заставило в конечном итоге недоброжелателей фильма закрыть рот. Нас спасла народная любовь.
- А сценарий фильма претерпел изменения, по сравнению со спектаклем?
- Конечно. Я закончил факультет журналистики МГУ имени Ломоносова, а затем Высшие сценарные курсы, и это был уже не первый сценарий, который я писал. Ещё в спектакле была музыка Дунаевского, но несколько номеров для фильма по просьбе Юнгвальда-Хилькевича пришлось переделать. К сожалению, когда вышел фильм, со сценарием начались конфликты. И с тем же Юнгвальдом-Хилькевичем, что греха таить. Первые две серии он снял по сценарию, а в третьей отошёл от него. Мы даже разругались, подали в суд, потому что «Песня Миледи» там вообще не принадлежит Юре Ряшенцеву - она ему приписана. Текст этого номера при участии самого Хилькевича написал кто-то из актёров. Ряшенцев не возражал, но потребовал, чтобы в титрах чётко указали, что в этой одной песне - автор стихов не он, а другой человек. Однако в титрах это указано не было, и следовательно стихи автоматически приписывались Юре. Это обстоятельство послужило причиной конфликта, как и частичная переработка сценария. Суд мы выиграли, но никто ничего, естественно, не переделал. Ещё пять или шесть лет Сергей Лапин - председатель Гостелерадио - не пускал ни меня, ни Ряшенцева в кадр на телевидение. «Они ещё судиться с нами вздумали?!». Стукнул кулаком по столу, и мы попали в чёрный список. К сожалению, тогда не было ещё у нас в стране авторского права как такового. Может быть, его и сейчас нет в нормальном понимании этого слова, но не хотелось бы так дурно думать. Из-за всей вот этой передряги нарушилась, увы, наша «мушкетёрская» дружба с режиссёром Георгием Юнгвальд-Хилькевичем. Очень жаль, что так вышло, потому что фильм снимался замечательными людьми, на съёмочной площадке присутствовал мушкетёрский дух.
- Как вы думаете, почему фильм «Д`Артаньян и три мушкетёра» стал так популярен у зрителей нескольких поколений?
- Знаете, у меня было послевоенное дворовое детство и, я помню, посмотрел тогда трофейный американский фильм «Три мушкетёра» с музыкой Самуила Покрасса. В этом фильме воспевалась дружба, и нам, советским пацанам, это было очень близко - «Один за всех, и все за одного!». Это сейчас, простите меня, говорю об этом с большой яростью, пятеро бьют одного, да ещё какие-нибудь заслуженные мастера спорта! У нас в школе, если двое портфелями били одного, то кто-то третий их разнимал и говорил: «Ребята! Один на один! Есть понятия!». Может быть, это пришло из нашего приблатнённого дворового детства, но вот это «мушкетёрство», эта мужская дружба - всё это было на войне главной движущей силой победы, ведь если бы мы были по-другому воспитаны, то, может быть, и не победили бы. Поэтому и фильм «Д`Артаньян и три мушкетёра» десятилетиями позже очень лёг на наш менталитет, на нашу народную душу, хотя он про французов, про ту жизнь, которой и близко в России не было и нет. Не кружевные манжеты, не шляпы с перьями, не изобразительная мощь всего происходящего на экране попадает в сердце, а сама суть. Мне кажется, что секрет успеха этого фильма в том, что он совпал по сути своей с нашим не меркнущим и по сей день ощущением дружбы и товарищества, с нашим менталитетом. Да, иногда из-за каких-то отморозков эти «мушкетёрские» правила нарушаются, что говорит о повреждении нравов в нашем обществе сегодня, но этот фильм призывает нас к чести, к благородству, к мужским поступкам.
В этой картине есть замечательная сцена, когда д`Артаньян говорит своим друзьям: «Мы едем в Англию! Это нужно королеве. И, пожалуйста, без лишних вопросов». Сначала мушкетёры отказываются ехать, а потом кто-то из них ему отвечает: «Это нужно тебе или это нужно королеве?». И когда он говорит, что это нужно ему, друзья всё бросают и идут за ним. Вот это и есть суть, понимаете? Они встают и идут на смерть, идут на риск, они сражаются за своего друга. Вот это наше как раз, мне кажется.
Кстати, в фильме «Д`Артаньян и три мушкетёра» звучит мой голос за кадром. Я там исполняю «Песенку о шпионах кардинала». А получилось это следующим образом. На студии звукозаписи со звукорежиссёром сидели Юрий Ряшенцев, Георгий Юнгвальд-Хилькевич, я и певец, который должен был исполнять этот вокальный номер. Мы ждали композитора Максима Дунаевского, который не всегда бывал пунктуален и на этот раз тоже опаздывал. Ждём час, ждём два… Певец разозлился и уехал, хлопнув дверью. Через какое-то время появляется Максим, как ни в чём не бывало. Мы ему говорим, что исполнитель ушёл. А Дунаевский мне говорит: «Давай-ка ты спой! Ты же знаешь все мои мелодии». Так я и записал эту песню своим сиплым голосом:
«У нас в стране на каждый лье -
По сто шпионов Ришелье:
Мигнёт француз - известно кардиналу.
Шпионы там, шпионы здесь,
Без них ни встать, без них ни сесть,
Вздохнёт француз - известно кардиналу…»
Но с этой песней была очень смешная ситуация, поскольку оканчивалась она следующими строчками:
«Войдёшь в трактир - сидит шпион,
Пойдёшь в сортир - и там шпион,
А не пойдёшь - известно кардиналу.»
А так как в советское время на телевидении была строгая цензура, то чиновники потребовали слово «сортир» из песни убрать. Хотя я специально пропел его, раскатывая звук «р-р-р» на французский манер. И Юнгвальд-Хилькевичу пришлось в кадре после строчки «войдёшь в трактир - сидит шпион…» наложить шум толпы, какие-то выкрики, чтобы заглушить то, что потребовали на худсовете. А ведь вся поэзия Ряшенцева в этом фильме была пронизана франзузскими словечками: «се ля ви», «мерси боку» и так далее.
«Песенка о шпионах кардинала»
(Максим Дунаевский - Юрий Ряшенцев)
Марк Розовский
- Вот вы были автором сценария этого фильма, а не предлагали ли вам снимать его в качестве режиссёра?
- Вы знаете, с самого начала мне это действительно предложили. Но тогда я уже был болен театром. Как я люблю говорить, в слове «кинотеатр» я выбрал вторую его часть, хотя потом снимал на телевидении кое-что как режиссёр. К тому же Георгий Юнгвальд-Хилькевич очень хотел снимать эту картину, и мне пришлось пойти ему навстречу. На самом деле мне очень нравится кино. Но поскольку я люблю великое кино, то бездарные фильмы, визуальную дребедень на экране - терпеть не могу. Учась на сценарных курсах, мы смотрели именно великое кино с утра до ночи. Я и очки-то ношу, поскольку тогда испортил себе зрение таким количеством просмотров, мы смотрели по три фильма в день. Они тогда были в закрытом показе, но нам в учебных целях предлагалось всё это смотреть - все работы Феллини, Антониони, Чарли Чаплина и так далее. Но моя судьба повернулось таким образом, что я решил серьёзно заниматься театром.
А в фильме «Д`Артаньян и три мушкетёра» есть очень удачные режиссёрские решения Юнгвальд-Хилькевича. Я, например, совершенно не ожидал, что Валя Смирнитский может быть Портосом. Д`Артаньяна должен был играть Александр Абдулов, но в результате режиссёр доверил эту роль Мише Боярскому, и сейчас мы даже представить себе не можем другого исполнителя. Но мне очень жаль, что спектакль «Три мушкетёра» в ТЮЗе не был снят на плёнку. А тогда ведь такое практиковалось, на телевидении был очень модным этот жанр - телеспектакль. Я думаю, что многие работы Анатолия Эфроса, Юрия Любимова, Романа Виктюка, мои работы тоже отнюдь не хуже тех бесконечных сериалов, которыми сегодня пичкают наших зрителей. Почему бы это не показать хотя бы раз в три года по Первому каналу? Иногда бывает, правда, на телеканале «Культура» что-то промелькнёт. Но сегодня совершенно другие вкусы и другие люди, которые многого не знают и ничем не интересуются.
- Говорят, что Юрий Евгеньевич Ряшенцев написал текст песни «Пора-пора-порадуемся…» на пари с вами…
- Ну не совсем на пари… Он это сделал буквально на моих глазах. В спектакле номера «Пора-пора-порадуемся…» не было, а Хилькевич попросил написать такой шлягер, который бы сразу запели бы во всех кабаках. Мы с Ряшенцевым были в Коктебеле на пляже… Не знаю, может быть он эту историю по-другому рассказывает… Но я помню так: он уплыл на матрасе в море, потом приплыл обратно и продиктовал мне текст песни. Он очень удачно придумал этот шлягворд - короткую, запоминающуюся фразу «Пора-пора-порадуемся…», которую потом запела вся страна. А Дунаевский сел за рояль и практически моментально написал музыку. А уже моя забота как драматурга была выделить главную линию из романа Дюма и написать сценарий, вернее адаптировать для кино готовый сценарий спектакля. Я придумал удачную, на мой взгляд, сцену, где д`Артаньян и кардинал играют в шахматы, а так же другие драматургические приёмы, которые не в прямую нам цитируют роман, но, безусловно, его преображают для кино, переводят его в другой вид искусства. А в строчках стихов Юры Ряшенцева есть как бы и комментарий к тому, что происходит, есть поэтическое и философское осмысление сюжета. И люди это с удовольствием восприняли, ведь в советское время будни были довольно серыми, не хватало красивых зрелищ. А сегодня фильм «Д`Артаньян и три мушкетёра» уже называют классикой.
- Продолжаете ли вы сотрудничать с Максимом Дунаевским?
- Я восхищаюсь им как композитором. Вот буквально только что мы сделали с ним на сцене Театра «У Никитских ворот» спектакль «Капитанская дочка» по исторической повести Пушкина. И музыку он написал ничуть не хуже, чем к «Трём мушкетёрам». Если бы кто-то снял фильм по нашей «Капитанской дочке», я был бы счастлив, ведь там тоже есть и любовь, и дружба, и предательство, и русский бунт, и музыка великолепная.
Максим Фёдоров, Виталий Гапоненко, Вячеслав Каминский (14 ноября 2018 года)
Смотрите 5 серий фильма «Пока ещё мы вместе, или Мушкетёры 40 лет спустя» (производство кинокомпании «СлавКино», 2019 год) на сайте «Retroportal.ru». Видеоверсия Вечера в Центральном Доме кинематографистов, посвящённого премьере документального фильма «Пока ещё мы вместе, или Мушкетёры 40 лет спустя» (Москва, 14 февраля 2020 года).