о роли кардинала Ришелье
Александр Алексеевич Трофимов - советский и российский актёр театра и кино, Народный артист России. Ведущий актёр Московского Театра на Таганке. Большинству зрителей наиболее известен ролью кардинала Ришелье в трёхсерийном музыкальном фильме Георгия Юнгвальд-Хилькевича «Д’Артаньян и три мушкетёра».
- Александр Алексеевич, для большинства зрителей, из тех, кто далёк от театра, вы - прежде всего кардинал Ришелье из культового фильма «Д`Артаньян и три мушкетёра». Расскажите, пожалуйста, как вы попали на эту картину?
- Вы знаете, я до сих пор этому удивляюсь. Видимо, так бывает. Всё очень непредсказуемо и в жизни, и в искусстве. Я тогда был очень молод, мне было двадцать шесть лет, и это было моё самое первое общение с кинематографом. На тот момент я уже играл в Театре на Таганке. И незадолго до того, как я получил приглашение на фильм «Д`Артаньян и три мушкетёра», Юрий Любимов поставил спектакль «Мастер и Маргарита» по роману Михаила Булгакова, где мне выпала честь выходить на сцену в роли Иешуа, литературном прообразе Иисуса Христа. Этот спектакль возымел большой резонанс, о нём узнали не только в Москве и интерес к нему тогда был феноменальный. И, возможно, отчасти благодаря этому обстоятельству, меня пригласили на картину о мушкетёрах.
Речь о роли кардинала Ришелье тогда вообще не шла. Как я сейчас помню, мне предложили попробоваться на роль Рошфора. Я полетел в Одессу. А была зима, погодные условия весьма неприятные, наш рейс задержали. И когда я кое-как добрался до киностудии, мне там сказали, что на Рошфора они уже утвердили артиста Бориса Клюева и предложили пройти пробы на роль лейтенанта Фельтона, фанатика. Я был как-то обескуражен этим, но так как это было моё первое общение с кино, то подумал, что всё это в порядке вещей. Мне дали текст, который я никак не предполагал произносить, и проводили в павильон на кинопробы. Я сел и стал ждать своей очереди. И уже потом, то ли сам режиссёр, то ли кто-то из его ассистентов попросил меня подыграть Борису Клюеву, чтобы ему не играть с пустым местом. А у Клюева там как раз была сцена, где он должен изображать диалог с Ришелье. Я согласился, а у самого уже возникла не то что злость, а скорее обострённое чувство собственного достоинства. На меня накинули кардинальскую мантию, усадили в кресло, подошёл Клюев в образе Рошфора и начал мне что-то говорить. Я, не глядя на него, стал ему по бумажке отвечать. И, возможно, мой облик и моё внутреннее состояние на тот момент - сделали своё дело. Мы с Борисом отыграли сцену, и тут я боковым зрением увидел, что вокруг меня все забегали, зашептались. Это продолжалось несколько минут, потом возникла пауза. А дальше ко мне подошёл режиссёр Георгий Юнгвальд-Хилькевич и сказал: «Знаете, мы завтра для вас сделаем отдельные пробы на роль кардинала Ришелье. А сейчас мы вам подберём грим, попробуем разные варианты костюмов». Режиссёр, видимо, настолько заинтересовался этим вариантом, что остановил свой выбор на моей кандидатуре. Но так как фильм снимался по заказу Государственного комитета СССР по телевидению и радиовещанию, всех актёров на роли утверждало в Москве вышестоящее начальство. Меня утверждать не хотели. Сказали, мол, молодой и неизвестный актёр, вообще нигде до этого не снимался. Но Хилькевич был настолько заинтересован, что мою кандидатуру буквально отстоял. Хотя, как мне потом рассказали, он сначала хотел снимать в роли кардинала Михаила Козакова.
- А насколько вы уютно чувствовали себя в образе кардинала Ришелье?
- Должен сказать, что когда на кинопробах с Борисом Клюевым на меня надели облачение кардинала, я уже тогда почувствовал внутреннюю опору. И потом, когда мне подобрали все костюмы, сделали более точный грим, я уже был в образе Ришелье и не выходил из этого состояния. Но у меня были спектакли в театре, а съёмки проходили в Одессе и во Львове. Я прилетал в Москву, играл спектакль, а потом возвращался на съёмочную площадку, оказывался в костюме и гриме, и у меня включалась какая-то внутренняя кнопка - я снова становился кардиналом Ришелье. Мы с Вениамином Смеховым были оба заняты в спектакле «Мастер и Маргарита», поэтому зачастую на съёмки летали вместе. И как я существовал в том спектакле - это было абсолютно по-другому, ведь образ Иешуа был совершенно иной. Но стоило вернуться в Одессу или во Львов, как тут же в сознании что-то переключалось, возникали другие интонации, тембр голоса менялся даже. У меня достаточно хорошо работает воображение, а без этого невозможно существовать в нашей профессии.
- Борис Клюев рассказывал, что ему пришлось поработать над внешним образом своего персонажа, графа Рошфора. Вы тоже участвовали в разработке внешнего облика вашего героя?
- Нет. Здесь я полностью доверился режиссёру. Я подумал, что ему виднее по поводу внешнего облика кардинала. А то, что касается костюма - здесь была абсолютно соблюдена историческая достоверность.
- Когда вы готовились к роли, то, может быть, читали какие-то исторические материалы о Ришелье?
- Поскольку эта роль мне досталась совершенно внезапно и стихийно, то я уже в процессе съёмок старался доставать какую-то документальную литературу, потому что имел очень поверхностное представление о кардинале. По мере возможности я, конечно, пытался что-то прочитать о нём в исторической хронике, найти какую-то информацию. Не буду лукавить и не скажу, что я по уши зарылся в библиотеках и узнал о нём абсолютно всё, но старался ознакомиться с теми материалами, которые мне удавалось достать. Я помню, что неожиданно для себя увидел в одном из музеев бюст Ришелье. Не могу сказать, что у меня было идеальное сходство с этим государственным деятелем семнадцатого столетия, но меня потрясло его лицо. Это было лицо умнейшего человека. Кардинал действительно был выдающейся личностью и правил Францией почти два десятилетия при действующем монархе, что само по себе говорит о многом.
- Режиссёр Георгий Юнгвальд-Хилькевич был требователен к вам на съёмочной площадке?
- Я совершенно не преувеличивая могу сказать, что после кинопроб режиссёр мной очень заинтересовался, и когда в процессе съёмок я предлагал ему вариант, как бы я сказал текст в той или иной сцене, его это обычно устраивало с первого раза. Я не помню случая, чтобы он категорически отвергал какие-то мои предложения. Хилькевич давал возможность актёрам максимально проявить себя.
Когда правильно подобраны исполнители, команда в целом выбрана верно, то, естественно, артистам даётся некая свобода, и они ощущают доверие режиссёра. А это очень важный момент, ведь тогда возникает особенное внутреннее состояние, импровизация, лёгкость. У меня осталось ощущение от работы на этой картине, что всё делалось на каком-то лёгком дыхании. А уже после «Мушкетёров», где я впервые соприкоснулся с кинематографом, у меня возникла ещё более удивительная встреча - с режиссёром Михаилом Швейцером. Я имел счастье принять участие в трёх его картинах - «Маленькие трагедии», «Мёртвые души» и «Крейцерова соната». И вот здесь, тоже скажу без преувеличения, такого доверия ко мне со стороны режиссёра я больше не видел никогда и нигде. Это было абсолютное доверие, и если вдруг Михаил Абрамович видел, что что-то пошло не так, то с его стороны была предельно тактичная и осторожная коррекция и больше ничего. Обычно его на девяносто процентов устраивало то, что я показывал и делал. Например, на съёмках фильма «Мёртвые души», где я играл Гоголя, в течение нескольких дней мы снимали сцены, где нужно было произносить достаточно много текста. Меня привозили на «Мосфильм», одевали, гримировали, я входил в павильон в полном облачении своего персонажа, а Швейцер мне говорил: «Сашенька, вы готовы?». Я говорю: «Да». А режиссёр: «Внимание! Артист готов, можем снимать!». Такого отношения я никогда не встречал и, думаю, не встречу уже нигде.
- В фильме «Д`Артаньян и три мушкетёра» вы пели в дуэте с Алисой Фрейндлих. Расскажите об этом.
- Композитор Максим Дунаевский мне объяснил, как нужно исполнять этот номер, мы с ним порепетировали. Видя, что перед ним молодой и неопытный исполнитель, он был очень тактичен и проявил большое терпение. Я помню, что записывали нас с Алисой Бруновной по отдельности, это было на студии звукозаписи в Москве. А потом уже мы встретились на съёмочной площадке, когда вместе с балетмейстером репетировали танец королевы и кардинала, отрабатывали все движения. Сняли эту сцену буквально за пару дублей, и режиссёра это устроило.
«Дуэт кардинала и королевы»
(Максим Дунаевский - Юрий Ряшенцев)
Александр Трофимов и Алиса Фрейндлих
Я не считаю себя поющим актёром, хотя в то время я любил петь, сам сочинял музыку и стихи, самостоятельно освоил двенадцатиструнную гитару, с которой практически не расставался. Но я не знал нотной грамоты и играл на гитаре непрофессионально. Удивительно, что при этом получалось сочинять очень любопытные мелодии, о чём мне говорили мои близкие друзья. Но я особо не стремился это популяризировать, сочинял исключительно для себя. Меня всегда потрясало то, что делал Владимир Семёнович Высоцкий - и в песнях, и на сцене. Мне довелось играть с ним в одном непростом спектакле - «Преступление и наказание» по роману Достоевского. В этой постановке я играл Родиона Романовича Раскольникова, а Высоцкий - Свидригайлова. Я каждый раз поражался его энергетике. Всякий раз от него исходила какая-то потрясающая энергетическая субстанция, которая меня как партнёра по сцене совершенно завораживала, она ни в коей мере не подавляла мой мозг, моё сознание и мою психику, а приводила в неописуемый восторг. С Владимиром Семёновичем мы достаточно долго играли в одном спектакле, и он во многом являлся для меня ориентиром. Особенно в последний период, когда он был уже нездоров, я не понимал, откуда берётся такая невероятная энергия. Мне это запомнилось на всю жизнь.
- Для вас основным занятием является не кино, а всё-таки театр?
- Разумеется. В спектакле «Мастер и Маргарита» я умудрился впервые на советской сцене выйти в прообразе Иисуса Христа, и это было большим событием. А съёмки в «Мушкетёрах» - это было случайное предложение. Меня оно заинтересовало, но я отдавал себе отчёт в том, что роль Иешуа имеет свой отдельный вес, а роль кардинала - это что-то совсем другое. В идеале внутренний камертон для меня - это существование в «Мастере и Маргарите» в роли Иешуа. Тут, казалось бы, и играть ничего не надо, а ведь это во много раз сложнее. Здесь нужно подлинное существование, чтобы вся твоя энергетика передавалась в зрительный зал. Это нельзя изобразить или сыграть, надо просто быть в этой ипостаси. Я в образе Иешуа выходил на сцену Таганки в течение тридцати пяти лет. А потом по моей убедительной просьбе на эту роль ввели более молодого исполнителя. Сейчас Иешуа играет очень хороший молодой артист Филипп Котов. Но из всех ролей, сыгранных мною и в театре, и в кино (хотя киноролей у меня не так много) более всего на меня повлияла роль в спектакле «Мастер и Маргарита». Я считаю её основной в моей творческой биографии.
- С Вениамином Борисовичем Смеховым вы долгие годы работали в одном театре. А в жизни с актёрами, игравшими мушкетёров, как-то пересекались после съёмок фильма?
- Дело в том, что все они несколько старше меня. Вениамин Борисович - всё-таки человек другого поколения, поколения Высоцкого. Смирнитский тоже меня постарше. Это уже с возрастом некие грани стираются и разница становится менее ощутимой. А тогда я был совсем молодой артист, и о каких-то особо дружеских отношениях речь не шла. А позже, на других проектах нам не довелось пересекаться.
- Спустя определённое количество лет Георгий Юнгвальд-Хилькевич снял несколько продолжений истории о мушкетёрах. Вы эти фильмы видели?
- Да, я все эти картины посмотрел. Безусловно, они имеют право на существование, но мне представляется, что лучшим фильмом - является самый первый. И не потому, что я принимал в нём участие, просто мне он кажется наиболее удачным. Но это моё субъективное мнение.
- Над какой ролью вы сейчас работаете?
- Буквально на следующей неделе состоятся предварительные показы спектакля «Эффект Гофмана» в Театре на Таганке. В этой постановке речь пойдёт о гениальном писателе Эрнсте Теодоре Амадее Гофмане. К сожалению, он не столь известен у нас в России, но, благодаря балету с музыкой Чайковского, его сказка «Щелкунчик» у всех на устах. Хотя я не думаю, что о нём самом и его жизни многие хорошо знают. А спектакль будет как раз основан на биографии Гофмана. Это театральное действо взялась организовать и осуществить режиссёр из Санкт-Петербурга Яна Тумина. На мой взгляд, это будет интересная постановка. Сейчас сложно что-либо сказать, идут напряжённые репетиции. Моё участие в этом спектакле весьма скромное, у меня там не так много слов, которые я должен произносить, но меня эта работа искренне заинтересовала - сам стиль, сама структура всего того, что там происходит. Мой персонаж обозначен в сценарии как «Незнакомец», но кто он - понять довольно сложно: из мира ли он людей или это что-то иное.
Максим Фёдоров, Виталий Гапоненко (19 января 2019 года)
Смотрите 5 серий фильма «Пока ещё мы вместе, или Мушкетёры 40 лет спустя» (производство кинокомпании «СлавКино», 2019 год) на сайте «Retroportal.ru». Видеоверсия Вечера в Центральном Доме кинематографистов, посвящённого премьере документального фильма «Пока ещё мы вместе, или Мушкетёры 40 лет спустя» (Москва, 14 февраля 2020 года).