звукорежиссёр, заслуженный работник культуры Украины
Профессия звукорежиссёра для большинства слушателей является, пожалуй, наименее зримой из всех сфер, имеющих отношение к музыке. Особенно сегодня, в век цифровых технологий, когда очень многое элементарно вершится готовыми алгоритмами компьютерных программ. Ну, казалось бы, разве сложно, когда музыкант играет, а вокалист поёт, зафиксировать в звуковой записи это действо?.. Но в том-то и дело, что только талантливый звукорежиссёр способен представить всю красоту и естественность звучания мелодии, подчеркнуть тембровые краски голоса певца, создать гармоничный баланс музыки и вокала... А если при этом звукозаписывающая аппаратура далека от совершенства, то мастерство, профессионализм режиссёра звука становятся значимы многократно...
Леонид Анатольевич Сорокин как раз и есть такой кудесник - легендарный звукорежиссёр, создавший в студии полтавского радио много музыкальных записей - киномузыки, которая и сегодня широко звучит с экрана, а также популярных на территории всего СССР песен, вошедших в Золотой фонд советской эстрады... Овладение в юности специальностью дирижёра-хормейстера, несомненно, позволило Леониду Сорокину и на звукорежиссёрской стезе абсолютно точно чувствовать гармонию звучания музыкального произведения в целом и при этом слышать в звуковой палитре ансамбля или оркестра инструменты по отдельности, словно каждый голос в хоре...
- Полагаю, всем, кто знаком с основами монтажа звука в компьютерных программах, будет любопытно узнать о том, как записывались музыкальные фонограммы в 70-е – 80-е годы на аналоговом оборудовании, далёком от технического совершенства. Как это происходило в студии полтавского радио?
- У нас были монофонические магнитофоны МЭЗ-28. И качество там, конечно, можете себе представить... Не было многоканальной записи. Стояли, правда венгерские пульты - нам уже их поставили и венгерскую акустику неплохую установили. А микрофонов не дали хороших. Мы работали всю жизнь на каких-то списанных микрофонах из Дома звукозаписи московского или питерского. Пульт был на 8 входов. Ставились 4 или 6 микрофонов на барабаны, один вход использовался для бас-гитары, один на рояль или аккомпанирующую гитару. Вот это надо было сбалансировать всё с коррекцией и уровнями. Самое главное - баланс. Записывали на узкую плёнку. Потом эта плёнка переписывалась на другой магнитофон. И во время перезаписи 8 входов пульта вновь можно было использовать. Звучала фонограмма и вместе с ней записывались уже дудки, саксофоны, другие инструменты. И так несколько раз. Каждая перезапись процентов на 15 ухудшала звучание. С плёнкой в то время проблема тоже была: мы писали на каких-то обрезках... Потом появилась плёнка, но плохая - в ней не хватало химикатов, и она начинала «пищать». Помните, на кассетах такое бывало: когда плёнка «пищит», «скрипит». Так вот, на студийных магнитофонах - тоже самое. И надо было постоянно останавливать запись, чтобы протирать головки магнитофонов спиртом. В общем, это был сумасшедший дом... А затем мы купили у Зацепина 8-канальный магнитофон и новые плёнки. Но это было значительно позже.
- Да, в своё время Александр Зацепин сумел собрать домашнюю студию, в которой были записаны многие эстрадные шлягеры...
- Магнитофон Зацепина очень упростил запись музыки. В Полтаве, как и в других Домах радио, аппаратура не сменялась десятилетиями...
Когда мы делали картину «Карнавал», только-только появились у нас магнитофоны STM венгерские, но монофонические, не стерео, к сожалению. А это большая разница. И мы также переписывали фонограмму с наложением инструментов по несколько раз, потому что там у нас симфоджаз играет – большой оркестр. А на самом деле, играли пять человек. Скрипачей, например, у нас было двое. Но их шесть раз записывали. В итоге, звучание струнной группы получилось. То же самое и с трубачами. Было два трубача и один тромбонист. Записывали несколько раз, накладывая звук поверх предыдущей записи, вот так и получился целый оркестр. Главное - надо было просчитать от самой первой записи: с каким уровнем должны звучать большой барабан, малый барабан, тарелка и так далее. У нас же много инструментов было и всё надо просчитать: какой инструмент с каким уровнем должен быть, чтобы по окончании записи всё в балансе получилось, всё звучало гармонично. То есть, это была сумасшедшая работа, но мы набили руку и ловко справлялись с ней.
Есть в фильме «Карнавал» песня «Позвони мне, позвони», а следом за ней танец идёт. Балетмейстера фильма не устроил темп. То есть, темп мы не угадали. Сейчас можно на компьютере ускорить или замедлить запись. А тогда технологии другие были. И, слава богу, что мы уже на STM писали: на них была «красная кнопочка», которую, когда нажимаешь, на полтона звук повышается. То есть, немного ускоряется запись. И так потеря качества с каждой перезаписью была, да мы ещё ускорили фонограмму... Но зато, и балетмейстер, и режиссёр фильма - Татьяна Лиознова - остались довольны.
Для фильма «Д’Артаньян и три мушкетёра» надо было записать живой струнный ансамбль. Но ансамбль мы никак не могли себе позволить пригласить в студию. Во-первых, денег не было, а во-вторых, приходилось бы многократно переписывать фонограмму, добавляя к ней музыкальные инструменты. К сожалению, каждая такая перезапись заметно ухудшает звук. И вот мы узнали, что появился новый итальянский музыкальный инструмент Strings, который может синтезировать звуки скрипок и органа. Таких инструментов в Советском Союзе было всего два: один где-то за Уралом, а другой в городе Винница - на родине Данина (Магазаника), нашего клавишника. Данин договорился через своих друзей о том, что мы сможем воспользоваться этим инструментом. И мы поехали в Винницу. Ехали без копейки денег. Поругались с проводниками поезда. Они требовали, чтобы мы купили постель, а мы просили ехать без постелей – не было у нас денег даже на постель... В общем, проводники нам не дали отдохнуть, в Винницу мы ехали сидя и голодные как волки. Спасибо родителям Данина – очень гостеприимные люди. Они нас напоили, накормили. Все дни, сколько мы были в Виннице, они нас кормили.
И вот принесли инструмент Strings на Винницкое радио. А радио там... Полтава в сравнении с ним – «суперкомпьютерный центр»! В Виннице - просто катастрофа!.. Там пульт, наверное, ещё довоенного времени, магнитофоны ржавые. Я их долго приводил в порядок. В итоге, записали то, что хотели, но аппаратура очень плохая была и качество записи оказалось невысоким.
- Во время записей в студии радио в Полтаве композиторы или аранжировщики присутствовали?
- И Максим Дунаевский был, и Дмитрий Атовмян... Очень хорошо, когда аранжировщик работает в паре со звукорежиссёром. Это вообще гениально! Когда рядом аранжировщик, мы с ним всё слушали, проверяли. И когда записывали, бывало решали добавить или заменить какой-нибудь инструмент. Это было очень хорошо. Я вам скажу, с Дунаевским и Атовмяном всегда очень интересно работалось. Сейчас аранжировщики работают по-другому – всё в компьютере, всё в готовых программах или в синтезаторе у них, всё сами делают: и звучание подбирают, и баланс. То есть, это уже готовая фонограмма получается, на которую звукорежиссёр голос вокалиста накладывает. И я сейчас часто пользуюсь этим. Сам я аранжировками не занимаюсь, заказываю их.
- Ансамбль «Фестиваль» не только ведь в студии работал, но и гастролировал по Союзу...
- Как-то Максим Дунаевский, когда простой в работе был, за который, естественно, киностудия не платила музыкантам, договорился с концертными администраторами и организовал гастроли, чтобы поддержать музыкантов материально - семьи-то надо было кормить... «Фестиваль» тогда ездил в Северодонецк, в Луганск. Это было в начале 1978 года. Ну и я с музыкантами ездил в Северодонецк.
Концерт Владимира Высоцкого в Северодонецке
(из архива Леонида Сорокина)
Часть I
Это была, по-моему, неделя концертов Владимира Высоцкого во Дворце спорта. Он пел во втором отделении. А первое отделение «Фестиваль» делил пополам с ансамблем то ли «Алые маки», то ли «Красные маки», уже не помню, какой из этих ансамблей выступал тогда. В день - по четыре или даже по пять концертов было. Высоцкий как раз не пил в этот период. И он всё время говорил: «Мне денег заработать надо, к Мариночке поехать. Она меня ждёт...»
Так вот, концертов много в Северодонецке было. С Высоцким договорился, чтобы он на каждом концерте исполнял две или три новые песни. В основной программе Владимир Семёнович пел известные песни – на концерте-то надо петь много известных песен, пел он и новые. И я записал все концерты, а потом склеил из них один здоровенный концерт, по-моему, часа на два с половиной.
Концерт Владимира Высоцкого в Северодонецке
(из архива Леонида Сорокина)
Часть II
- Вы много работали с ансамблем «Фестиваль», записывали в основном инструментальную – «закадровую» музыку для кино...
- Я редко писал вокал для кино. В фильме «Трест, который лопнул» вокал писал я. Но это не в Полтаве, а в Москве было – в студии оркестра Госкино. Помню, раздаётся звонок от Саши Павловского, и он чуть ли не со слезами на глазах говорит: «Лёня, можешь нас выручить? Ты можешь в Москву приехать, хотя бы на неделю?» Я говорю: «Что случилось?», - «Ты понимаешь, у нас кончились деньги на картину. Денег нет, а песни надо записать...» Первоначально рассчитывали, что в картину войдут две песни, а получилось 12 или даже 13 песен... И вот Саша Павловский говорит, что денег нет, поэтому сняли студию оркестра Госкино (она самая дешёвая в Москве была). Но там надо писать всё сразу – там многоканального магнитофона нет, а в Москве уже никто не умеет так как ты писать. А я и сам к тому времени уже отвык так работать – в Полтаве уже был многоканальный магнитофон. Это было, непросто, конечно, тяжело. Коля Караченцов и Паша Смеян после спектакля, в котором работали, приезжали на запись к полуночи. И так каждую ночь... Записали. Мне очень понравилось то, как получилось у нас. Аранжировки классные! Их Вадим Голутвин и Дима Атовмян делали.
Леонид Сорокин родился 29 августа 1948 года в городе Мурманск. Окончил Полтавское музыкальное училище имени Николая Лысенко по специальности дирижёр-хормейстер. Трудовую биографию начал в городском театре кукол. В 1966 году пришёл на Полтавское областное радио. В течение трёх десятилетий работы звукорежиссёром записал музыку ко множеству театральных постановок, кинофильмам и мультипликационным фильмам; записывал эстрадные песни в исполнении Аллы Пугачёвой, Иосифа Кобзона, Валерия Леонтьева, Софии Ротару, Николая Караченцова, Михаила Боярского, Льва Лещенко, Павла Смеяна, Николая Гнатюка, многих других артистов и музыкальных коллективов, в числе которых ансамбль «Фестиваль» и группа «Фристайл». Сотрудничал с композиторами Максимом Дунаевским, Андреем Эшпаем, Владимиром Быстряковым, Геннадием Татарченко, Дмитрием Даниным, Татьяной Островской... Участвовал в создании и становлении радио «Довіра», был главным редактором телеканала «Юта», вёл авторскую программу «Леонид Сорокин представляет...». В настоящее время трудится звукорежиссёром в домашней студии звукозаписи. У Леонида и Людмилы Сорокиных двое сыновей — Денис и Антон.
И ещё - «Зелёный фургон». Кстати сказать, песни в «Зелёном фургоне» должен был исполнять Валера Леонтьев. Но что-то там по срокам у него не получалось – не мог день в день, когда была запланирована запись, приехать в Полтаву. И режиссёр фильма Александр Павловский позвонил и сказал: «А если я привезу на запись Диму Харатьяна?» И мы с Максимом Дунаевским ответили: «Ну, что делать, привози. Запишем, попробуем. Ну, не получится, так не получится». Но всё получилось! Дима Харатьян тогда впервые приехал в Полтаву. Он так боялся, так переживал... Меня называл «дядя Лёня» почему-то, хотя я ненамного старше его. Он тогда ещё совсем юный был. Так трогательно запел и очень точно попал в образ. Он, конечно, актёр очень хороший. Димка чисто интонировал и память музыкальная у него отличная, он сходу буквально всё запоминал. После этого Максим Дунаевский начал приглашать его на все свои концерты. И выступления Димы услышали другие композиторы. Его начали брать на записи, потом и в кино у него роли с песнями появились. Как и в любой профессии опыт накапливался.
- Знаю о том, что Вы работали и с другими популярными поющими актёрами – Николаем Караченцовым, Павлом Смеяном...
- Я кстати недавно слушал записи Николая Петровича Караченцова... Есть моменты – фальшиво, но их перекрывает харизма этого прекрасного актёра! Колю я несколько раз записывал. И он знал, что я очень строго отношусь к чистоте исполнения. Это сейчас можно исправить, если человек не очень чисто поёт. Без проблем в компьютере могу исправить незаметно для уха. А в те времена надо было обязательно петь чисто. У Коли ещё была такая склонность: когда он увлекался, начинал на четверть тона выше петь. Очень часто на эту тему мы говорили. Мы не ругались, нет. Просто я останавливал запись и говорил: «Коль, чуть-чуть уменьши...». Он понимал, он знал, как надо петь, но редко с первого дубля у него всё получалось. Мы с ним подружились. Я до сих пор влюблён в него – он необыкновенный человек! С ним было легко общаться и работать. А Паша Смеян совершенно идеально поёт. Плюс к тому, он ещё и музыкант. Поэтому, он идеально интонирует. У него не бывает фальшивых нот. И я всегда имел такую вот молчаливую поддержку от Паши, когда мы все вместе работали в студии. Коля знал: если остановили, придётся перепевать, никуда не денешься.
С Николаем Караченцовым мы чуть ли не поссорились как-то. В одной из главных песен фильма «Трест, который лопнул», есть фраза: «...и реки там молочные в кисельных берегах...» А Коля поёт: «...и реки там молошные в кисельных берегах...». Я его останавливаю, говорю: «Коля, мне не нравится, как ты произносишь эту фразу! Получается, что американец поёт с каким-то московским произношением, так не годится!» Коля говорит: «Я не буду петь “молочные”, мне мои педагоги не простят, если я так спою...» Говорю ему, что «американец не может петь “молошная”, “булошная”... он даже знать такого не может!..» Коля ходил, ходил по студии, думал, думал... И спел затем что-то похожее на «молочшные». И произнося это слово, хитро покосился на меня...
- Из интервью с Максимом Дунаевским, опубликованному на сайте «Retroportal.ru», известно, что композитор искал для записи музыки к фильму «Д’Артаньян и три мушкетёра» во-первых, профессиональных музыкантов, готовых экспериментировать в разных жанрах, а во-вторых, звукорежиссёра и хорошую студию для записи...
- Когда Максим впервые к нам приехал, то сразу сказал, что желает какого-то нового, неизбитого звучания, не хочет, чтобы в фильме звучал какой-то «цирковой, опереточный оркестрик», чтобы это было посовременнее. Но в его представлении посовременнее – более «попсово». А ребята из «Фестиваля» играли, по сути, рок, такое роковое звучание добавили музыке. Поэтому, то, что мы записали, очень отличалось от всей музыки, которая в то время шла с киноэкрана. Может быть потому, что мы много музыки западной слушали – доставали записи, переписывали друг у друга. Западные радиостанции в то время ещё глушили в эфире, а вот записи достать было возможно.
- То есть, Вы были меломаном в то время?..
Вот такую историю расскажу: когда ещё в школе учился - в девятом классе, подрабатывал в городском Доме культуры: на сцене что-то помогал по звуку, по свету. И приехала к нам какая-то чешская группа – какие-то «Гитары», уже не помню точное название. «Червоны гитары» - это польская группа была, «Голубые гитары» - московская, «Поющие гитары» - из Ленинграда. Это был 63-й или 64-й год... До того такие артисты к нам в Полтаву ещё не приезжали. Что такое электрогитары – мы, конечно, знали, слышали, как они звучат. Но у чехов был ревербератор! Загадочный инструмент, который в Полтаве никто никогда не видел и не слышал... Мы знали, что есть «Битлы», «Роллинг стоунз», что есть «Смоки», например. Но записей их у нас не было – невозможно было достать. И вот оказалась, что эти чехи привезли шикарного качества записи «Битлз» и «Роллинг стоунз»... Жили они в гостинице «Киев» - престижная в Полтаве гостиница была. А я жил в квартале от неё. Короче говоря, я договорился с чехами. Мой приятель, которому родители только-только подарили очень хороший литовский магнитофон, вместе со мной ходил в гостиницу с этим магнитофоном: один день, второй, третий... Вот так мы переписали огромное количество музыки «Битлов» и других групп. И я стал обладателем шикарной коллекции, которую... потом благополучно раздал. Нет же, чтобы продавать - миллионером бы стал в то время! А я всё отдал, в том числе одному «жучку», который как раз занимался перезаписями и перепродажами...
Я был активистом в школе. И вот, договорился с руководством о том, чтобы сделать школьный Вечер современной музыки – современных молодёжных композиторов. Устраиваем этот вечер. В какой-то момент учительница выходит из класса и тут мы запускаем «Битлов», незадолго до этого переписанных у чехов и пляшем рок-н-ролл кто как умеет! Вваливаются в класс комсомольский патруль, учительница, завуч... Кого на ковёр? Меня, естественно. Собирались меня из Комсомола выгонять. А в то время это было очень серьёзно, так как закрывалась вся дальнейшая карьера вообще. И спасибо директору школы Михаилу Ефимовичу Милявскому, который меня защитил. Он сказал: «Что вы к нему пристали, пусть растёт парень, он всё правильно делает». Вот такая у меня история была с «Битлами».
- Во время работы на радио, наверняка, случались какие-то казусы, которые поминятся до сих пор...
- Мы писали музыку кажется, к фильму «Трест, который лопнул». Ночью долго мучились: надо было звучание большого оркестр сделать. Записали. И я эту плёночку обрезал, положил в коробку, поставил на полку. Отправился домой отдохнуть, чтобы утром вернуться на радио и где-то в полдень передать плёнку в Москву поездом. Прихожу: коробочка стоит, но катушки с плёнкой в ней нет! А на киностудии ждут фонограмму. У них уже съёмочный день под эту музыку заказан, массовка... Короче, большая проблема. Хорошо, что ещё сутки в запасе были до этого съёмочного дня. И мы ночью вновь записали ту же музыку, но уже не пять или шесть часов мучились, всё быстрее получилось. А через несколько месяцев у нас в радиокомитете была гулянка – праздник какой-то отмечали, и я оказался рядом с уборщицей. Эта милая женщина, выпив чарку или две, вдруг призналась, что, когда вытирала в аппаратной пыль, случайно задела коробку - она без вкладыша была. Коробочка наклонилась, плёнка из неё выкатилась и - прямо в ведро с водой. И уборщица просто выбросила плёнку в мусор. Хотя можно было подсушить, перемотать – спасти плёнку!.. Но, кстати сказать, то, что мы заново записали музыку, гораздо лучше получилось потерянной фонограммы...
Леонидом Сорокиным записана музыка почти к 60 фильмам и мультфильмам, наиболее известные из которых: «Д’Артаньян и три мушкетёра» (1978 год, режиссёр Георгий Юнгвальд-Хилькевич), «Летучий корабль» (1979 год, режиссёр Гарри Бардин), «Ах, водевиль, водевиль...» (1979 год, режиссёр Георгий Юнгвальд-Хилькевич), «Ипподром» (1979 год, режиссёр Радомир Василевский), «Пиф-паф, ой-ой-ой! » (1980 год, режиссёры Виталий Песков и Гарри Бардин), «Кодовое название “Южный гром”» (1980 год, режиссёр Николай Гибу), «Карнавал» (1981 год, режиссёр Татьяна Лиознова), «Куда он денется! » (1981 год, режиссёр Георгий Юнгвальд-Хилькевич), «Семь счастливых нот» (1981 год, режиссёры Евгений Мезенцев и Лев Рахлин), «Проданный смех» (1981 год, режиссёр Леонид Нечаев), «Долгий путь в лабиринте» (1981 год, режиссёр Василий Левин), «Трест, который лопнул» (1982 год, режиссёр Александр Павловский), «Зелёный фургон» (1983 год, режиссёр Александр Павловский), «Последний довод королей» (1983 год, режиссёр Виктор Кисин), «Вечера на хуторе близ Диканьки» (1983 год, режиссёр Юрий Ткаченко), «Каникулы Петрова и Васечкина» (1984 год, режиссёр Владимир Алеников), «Остров сокровищ» (1988 год, режиссёр Давид Черкасский), «Энеида» (1991 год, режиссёр Владимир Дахно).
- Вы упомянули Валерия Леонтьева. Какие песни Вы записали с этим артистом?
- Когда Валерий Леонтьев только появился на эстраде, мне не нравилось, какие он пел песни – он такие неинтересные песни пел, такую «нудятину», что, я к нему с прохладцей относился или, как у нас говорят, «с холодцом». А потом киевский композитор Владимир Юрьевич Быстряков позвал меня записать музыку к телевизионной экспериментальной четырёхсерийной картине «Последний довод королей» по знаменитому американскому роману «Семь дней в мае». Очень интересный фильм был. В нём буквально все звёзды снимались. И в нём полтора десятка песен должен был петь Валерий Леонтьев. А я скептически к этому отнёсся: «Да, не хочу я Леонтьева писать!» Но Володя меня уговорил. Он сказал, что познакомит меня с Леонтьевым: «Ты попробуй: понравится или нет с ним работать. Не понравится – развернёшься, уедешь. Ну, а я буду искать другого звукорежиссёра...» И я приехал в Киев в тот же день. Вечером у Леонтьева было два концерта во Дворце спорта. Когда мы пришли на один из них, я, честно говоря, обалдел! Такого своей жизни не видел: столько энергии певец отдавал – это вообще что-то невероятное! Огромный Дворец спорта он оббегал раз, наверное, пятнадцать! Куда-то на декорации залезал, прыгал с них и при этом пел! И я его так зауважал!..
А вечером мы встречаемся на киностудии имени Довженко. Там нет многоканальной записи. Но там стоят звукозаписывающие аппараты КЗМ**. На 35-миллиметровой плёнке звук писался, а потом с нескольких аппаратов сводился на оптическую дорожку - сложная и громоздкая система. Магнитофон - махина такая, как мебельный шкаф здоровенный, весом полторы тонны... И их стояло восемь штук, они могли абсолютно синхронно работать. То есть, эти восемь магнитофонов использовали как восьмиканальную запись – каждую звуковую дорожку на отдельный магнитофон писали. Зарядка в них магнитофонной ленты как плёнки в кинопроектор... Если случалась ошибка во время записи, то с такой же скоростью, как и шла запись, плёнка на всех магнитофонах отматывалось назад. Если исполнитель ошибался, к примеру, в конце четырёхминутной песни, то значит всё это надо было прослушать задом-наперёд те же четыре минуты и начинать писать сначала... Это кошмар был! Но иначе нельзя – иначе, каждый КЗМ надо было перезарядить, а там огромное множество шестерёнок, всё по меткам выставлялось, чтобы синхронно звучало. Вот и мотали плёнку назад при каждой ошибке – так было проще.
Валерий Яковлевич тогда не знал нотной грамоты. У него хороший слух, который его и выручал всегда. А Быстряков любит иногда вдруг «запустить такую ноточку», что трудно спеть с одной репетиции. Поэтому, делалось так: минус у нас уже был записан, а в студии стоял рояль. Леонтьев приезжал с концерта уставший, мокрый весь и тут же становится у рояля. Разучивал песню и записывал её. Так продолжалось, наверное, недели две. И я тогда поразился его работоспособности! Валера Леонтьев всегда внимательно слушал все наставления и также внимательно исполнял каждую песню. Он, подчиняясь композитору, аранжировщику, звукорежиссёру, всё равно, что-то обязательно делал по-своему. И делал это талантливо! Необыкновенно легко с ним было работать, он очень приятный человек.
- А работа с группой «Архив ресторанной музыки» с чего началась и как долго продолжалась?
- Началось благодаря тому, что в Советском Союзе... был «рыбный день». Это, когда ни в одном ресторане страны нельзя было съесть мясо – везде только рыба. И мы с Олегом Шеременко – аранжировщиком и музыкальным руководителем ансамбля «Фестиваль» обошли полгорода в надежде хоть где-то съесть кусок мяса. Нигде в Полтаве мяса не было. Нам везде говорили: «Рыбный день». А когда спрашивали: «Какая именно рыба у вас?». Нам говорили просто: «рыба». И тогда мы пошли в район Подол - симпатичный такой район - там небольшой ресторанчик, а в нём в это время работал Гена Рагулин – музыкант, который стал потом создателем и руководителем «Архива ресторанной музыки». И вот мы пришли в этот ресторан и Гена Рагулин нам организовал еду – мясо или котлеты. И водку (тогда давали по 100 грамм водки).
Гена пел для нас... Тогда мне пришла идея: а почему бы не организовать команду и не спеть известные песни, современно обработав их? Ребята схватились за эту идею. Тот же Шеременко делал первые аранжировки. А я записывал песни. Кассеты «Архива ресторанной музыки» народ охотно покупал. Сейчас и кассеты, и диски уже не популярны – всё в интернете есть. А тогда на этой волне ребята очень хорошо поднялись. Очень хорошо. Потому что были современные аранжировки. Людям всегда хочется чего-то свежего, а с этим делом тогда тяжело было. Традиционное осточертело, а тут вдруг какое-то свежее дыхание, аранжировки новые: соединение традиционных инструментов и синтезатора, например. Помню, когда музыку к «Мушкетёрам...» записывали, у нас был один единственный синтезатор Roland SH-1000 – одноголосый инструмент. И когда даже такой инструмент добавлялся в традиционное исполнение, все говорили: «Ах!».
- Наверное, поколению взросшему уже при интернете, невозможно объяснить, что такое «дефицит музыки» во времена СССР, когда далеко не всё можно было услышать по радио, по телевидению, многие пластинки становились коллекционной редкостью, а переписи с них на магнитофонные кассеты и катушки распространялись подпольно...
- Да, выбирать не из чего было... Но у нас в Полтаве была самая богатая фонотека в Украине, а, может быть, и в Советском Союзе. Мне начали возить пластинки отовсюду, буквально со всего мира – знали, что я коллекционирую музыку. Вернее, не мне привозили, а привозили кому-нибудь в Полтаву - это был богатенький такой городок, в котором много евреев. И когда к ним приезжали родственники, то, соответственно, везли и пластинки в подарок. И эти пластинки проходили через меня - я их переписывал. Но всё это осталось в фонотеке радио... Когда я уходил оттуда, ничего не забрал. А там огромное количество пластинок было...
- А почему вы говорите «было», почему в прошедшем времени? Разве фонотека на радио сейчас не хранится, не пополняется?
- В радиокомитет, в котором я работал 30 лет, пришли какие-то новые менеджеры. Так что, у нас происходит всё то же, что и в России... Впечатление такое, что повторяют все глупости, которые произошли и у вас... Было телевидение «Лтава», которое делало интересные документальные фильмы. У нас много знаменитых людей бывало, много выходцев из Полтавы знаменитых - Гоголь у нас был, Пушкин, Чайковский... Есть люди, которые изучают историю, которые этой темой основательно занимаются. И телевидение делало очень интересные фильмы. А сейчас... всё это практически никому не нужно. Если, говорят, что Всесоюзный телерадиофонд погиб, в котором было всё, ну или практически всё, то, что говорить о фонотеке полтавского радио, когда эти плёночки нужно время от времени перематывать, переписывать, надо оцифровывать... Дело в том, что уже очень скоро будет поздно... Помню, когда продюсер Максим Фёдоров попросил меня поискать в фонотеке радио записи Николая Петровича Караченцова и что-то из «Мушкетёров...», я пошёл на радио... И я не знаю, что там сделали с фонограммами, но это жуть! Фонограммы оказались в таком качестве звука, что их уже просто невозможно использовать - когда переписывали, головки на магнитофонах не были правильно выставлены, а если угол головки другой, то фонограмму уже не исправить - она уничтожена, к сожалению...
- Знаю о том, что Вы продолжаете работу в собственной студии звукозаписи...
- Сейчас у меня домашняя студия и, вы же понимаете, народ особенно не станет ездить в Полтаву, записываться именно у меня. Раньше ездили, так как студийных возможностей для записи было гораздо меньше. Сейчас в основном работаю с полтавскими артистами, с детьми...
У меня есть ученик, которым я очень горжусь - Влад Герасименко. Он начал петь лет с двенадцати. Я Влада воспитал на хорошей музыке. Мне как-то удалось его удержать на песнях Элвиса Пресли, Фрэнка Синатры, на музыке соул, на джазе. Сейчас у него красивый баритон. И он очень успешно плавает на итальянских шикарных круизных кораблях. У них там концертные залы на полторы тысячи мест. Мюзиклы там ставят, рок-оперы... Хорошие постановки, с балетом... Парень самостоятельно продвинулся! Он учился одновременно в юридическом университете, заканчивал заочно технический университет и после второго курса поступил в институт культуры или в консерваторию на вокальное отделение, точно не помню. Завершил обучение как вокалист и вот теперь очень хорошо и успешно поёт!
- На смену всевозможным аналоговым способам звукозаписи пришёл цифровой звук. Есть аудиофилы, и их немало, которые, знаю, не приемлют цифровое звучание, по-прежнему предпочитая воспроизведение музыки с магнитофонных лент, грампластинок и непременно, через ламповые усилители. Но это, как говорится, музыкальные гурманы. А в работе звукорежиссёра переход на цифровую запись – неизбежность, требование времени. Для Вас - человека, обладающего чутким музыкальным слухом и огромным профессиональным опытом в звукозаписи, насколько ощутимым явился переход к цифровому звуку?
- После радио, когда перешёл на компьютерную запись, наверное, больше полугода привыкал к цифровому звуку. Это огромная разница! Сумасшедшая! Сейчас-то уже лучше стало – программы со временем стали совершеннее и сам цифровой звук гораздо ближе стал к естественному звучанию, мягче. А на первых порах очень трудно было привыкнуть, очень. У меня был приятель, который сам делал ламповые усилители, собирал пластинки. И он купил роскошную дорогую американскую вертушку. Студийные колоночки у него были среднего размера, но звучали прекрасно. Он меня иногда приглашал в гости слушать музыку. Никакого сравнения с цифрой! Я до сих пор помню этот звук необыкновенный! Это такое наслаждение! Конечно, аналог лучше. Но цифра... Переписываешь много раз, ничего не пропадает, никакого ухудшения качества звука. Только в этом, наверное, преимущество цифрового звука. Ну и со временем с файлами ничего не делается. А плёнка более уязвима...
Был смешной случай на студии «Фристайл» в Полтаве, в которой я работал. Зимой дело было - то ли на Крещение, то ли на какой-то другой религиозный праздник... А в религиозный праздник, нам говорили, нельзя работать. Но мы записывали Веру Зубенко, очень интересную певицу, к сожалению, она уже умерла... Мы целый день записывали - целый день мучились. Останавливались компьютеры, мигала сеть, происходило вообще что-то необъяснимое... В конце концов, мы записали песню. И я спустился в подвальчик, где друзья-музыканты были – сидели, выпивали немножко, отмечая праздник. Пригласил их послушать новую песню. И вот, включаю магнитофон (там был 8-канальный магнитофон на узкой японской плёнке), крутится плёночка. Как вдруг, откуда-то зимой взялась здоровенная зелёная муха!.. Она садится на плёнку, которую мы записали и её тут же раздавливает прижимным роликом и размазывает по плёнке...
Так вот, это история об аналоговой записи. Естественно, плёнка испорчена, песню заново пришлось записывать. На следующий день мы эту песню переписали всего минут за двадцать. Так что, в религиозные праздники нельзя работать, это правда!
Я не сильно верующий человек. Но я верю, что есть какие-то высшие силы и верю в то, что не надо делать гадостей. Тогда будет всё хорошо. И стараюсь так жить. Не всегда получается, к сожалению... И вот, что интересно: когда бываю за границей, захожу в католический храм - у меня там совсем другие ощущения: там я больше чувствую энергетику храма что ли... И сами обряды, службы меня не раздражают. Ну, а у нас это всё превратилось в «цирк» какой-то. У меня и друзья есть священники. Они не обижаются, что я к ним в церковь не хожу, хотя, говорят: надо бы. Помните, как после перестройки вся номенклатура ломанулась в церковь? Я в то время собирал записи церковной музыки. Какие были исполнители! Какие хоры необыкновенные! И какие великолепные композиторы писали церковную музыку - песнопения! Но то ли они уже перепели всех хороших композиторов и стали исполнять современных авторов, но уже пошла «попса церковная». А попса, она всегда и везде попса...
- С кем сегодня поддерживаете связь, с кем из друзей, живущих в России, удаётся общаться?
- С кем общаюсь? Ну, я вам скажу, мало общаюсь. У меня есть родственники в Москве и в Нижнем Новгороде. Но я стал им редко звонить. Потому что неизбежно начинаются разговоры о политике и приходится за что-то оправдываться... Даже обидно, что все разговоры к политике в итоге сводятся... Иногда с Костей Никольским, с Дунаевским созваниваемся, поздравляем друг друга с праздниками, с днём рождения.
- Благодарю Вас, Леонид Анатольевич, за интервью!
- И вам спасибо!
Виталий Гапоненко
* Содержание концертных записей Владимира Высоцкого 1978 года из архива Леонида Сорокина:
Часть I
- Фрагмент спектакля «Павшие и живые»: актёр Тетра на Таганке Иван Бортник читает стихи, Владимир Высоцкий исполняет песни «Тот, который не стрелял» («Я вам мозги не пудрю...») и «Братские могилы».
- Владимир Высоцкий общается со зрителями, звучат песни: «Утренняя гимнастика», «Марафон» («Бег на длинную дистанцию», «Я бегу, бегу, бегу...»), «Дорожная история» («Кругом 500»), «Агент 07» («Песня про Джеймса Бонда», «Себя от надоевшей славы спрятав...»), «Я не люблю» (песня из спектакля театра «Современник» «Свой остров»), «Диалог у телевизора» («Ой, Вань, гляди, какие клоуны...»), «Парус» (песня из документального фильма «Срочно требуется песня»), «Жертва телевидения» («Есть телевизор - подайте трибуну...»), «Песенка о переселении душ».
Часть II
- Владимир Высоцкий общается со зрителями и исполняет песни: «Очи чёрные» I. «Погоня» («Во хмелю слегка лесом правил я...» - песня из кинофильма «Единственная»), «Инструкция перед поездкой за рубеж», «Горное эхо» («Расстрел горного эха»), «Песенка про прыгуна в длину», «Человек за бортом», «Товарищи учёные», «Сказка о Правде и Лжи» («Притча о Правде и Лжи»), «Песенка о слухах» («Песня о слухах»), «Он не вернулся из боя», «Песенка про Козла отпущения» («Песня про Козла отпущения»), «Песня автозавистника» («Про жигули», «Произошёл необъяснимый катаклизм...»), «Случай в ресторане», «Поездка в город».
Сайт «Retroportal.ru» благодарит меломана Василия Клюквина за уточнение наименований произведений Владимира Семёновича Высоцкого.
** Звукозаписывающий аппарат КЗМ - комплект аппаратуры для записи звука на рулонной перфорированной магнитной ленте, используемый при озвучивании и дублировании фильмов (разработка Центрального конструкторского бюро Министерства культуры СССР).